Помощь
Мне его размышления о манере игры показались любопытными и, мягко говоря, спорными
"7. Манера игры
Делая транскрипцию «Чаконы» Баха, Сеговия полагал, что великий композитор написал ее первоначально для лютни, а затем переложил для скрипки. Идея артиста подкреплялась мыслью о том, что чакона - испанский танец! Поэтому Сеговия дерзнул объединить три инструмента: лютню, скрипку и гитару. Такой эксперимент интригует, пробуждает законное любопытство, и вместе с тем правомерность его остается под сомнением.
Сделав транскрипцию Чаконы Баха, Сеговия приблизил гитару к скрипке. Задача архисложная и рискованная, как всякое новаторство.
В «Вариациях на тему Моцарта» Сора Сеговия представляет нам великого Моцарта предельно виртуозным и почему-то легковесным: головокружительные пассажи гитары сродни блестящей мелкой технике скрипки.
Прелюдия ор.29 Фредерика Шопена в сеговиевской транскрипции для гитары и собственном исполнении похожа на распустившийся цветок мака в жаркий летний день: подуй на него – и мгновенно осыплются нежные лепестки.
Такое сравнение надо иметь в виду гитаристу, который взялся играть эту прелестную миниатюру.
В Концертном этюде Франсиско Тарреги гитарист Андрес Сеговия подчас излишне прямолинеен: между простой мелодией и виртуозным аккомпанементом нет органической связи.
«Мелодия выражает скорбь человека, в чьих глазах застыли слезы, ритм по-школьному неуверенный и беспомощный», – так можно охарактеризовать «Воспоминание об Альгамбре» Тарреги в исполнении Андреса Сеговии.
А ведь великий артист провел юношеские годы в Гранаде и прекрасно знал знаменитый дворцовый комплекс! Вероятно, он просто не мог иначе выразить переживания детских лет.
В Испании мужчины некогда пели серенады под балконами прекрасных дам. «Севилья» Альбениса в исполнении Андреса Сеговии иная: это бесконечные соловьиные рулады в ночном саду.
Сеговия разрывает на части музыкальное полотно «Гранады» Альбениса. Гитарист поручает прелестную мелодию воображаемой скрипке, ничуть не заботясь о том, чтобы пульс ритма не прерывался. В подобной трактовке нет широкого дыхания. Невольно приходит на ум образ слепого, спотыкающегося старца.
В Испанском танце №5 Гранадоса сеговиевский ритм тоже сбивчив, он периодически возникает и куда-то исчезает.
Нечто подобное наблюдается и в танце № 10, так что начинаешь ломать голову: не был ли Сеговия чересчур эмоциональным человеком с мягкой женской душой?
Почему Андрес Сеговия так влюблен в произведения польского композитора Александера Тансмана, чей блеклый, аморфный стиль мало что дает уму и сердцу слушателя?
Видимо, обоих музыкантов роднили сходные взгляды на жизнь и творчество.
Исполняя произведения Александера Тансмана, Сеговия видит в нем родственную душу, человека завуалированных чувств и настроений, лирика, закрытого от внешнего мира.
Приходилось ли вам в детстве стоять подле матовой стеклянной двери, за которой мелькают силуэты людей и едва доносится их речь? Любопытство захватывает вас, вам хочется узнать, что происходит, но материнский запрет суров.
Примерно такие же чувства испытываешь, слушая гитариста Андреса Сеговию. Он мастерски вуалирует своим мягким, красивым звуком внутренний мир человека, его чувства и переживания, любовные порывы и душевные драмы.
Это особенно явственно, когда Сеговия исполняет родственного по духу Александера Тансмана.
Сами по себе «Вариации на тему испанской фолии» Мануэля Понсе – широкое монотонное гитарное полотно. Однако именно на нем Андресу Сеговии было удобно вышивать свои мелодические и фактурные узоры. Если мы слышим у маэстро древнюю, героическую Испанию – то это всего лишь отдельные эпизоды. Гораздо чаще перед нашим внутренним взором предстают картины тихого захолустья, откуда артист родом.
Сеговия во что бы то ни стало стремится блеснуть перед слушателями виртуозностью исполнения и поэтому иногда допускает некоторые погрешности: ритм у него оказывается скомканным, рваным.
Зато в классических сочинениях, которые все хорошо знают, он предельно внимателен, как школьник: лишь бы не случился конфуз!
Хромой, припадающий на одну ногу ритм Сеговии в Ноктюрне Морено-Торробы делает композицию этого произведения клочковатой.
Не есть ли такая манера игры великого артиста – дальний отголосок его прошлого, когда он был провинциальным виртуозом-самоучкой, не слишком озабоченным глубинным смыслом исполняемой пьесы? Юношеские привычки бесследно не исчезают!
Характерные черты стиля Сеговии-гитариста сполна проявились в его трактовке Фанданчилино из «Кастальской сюиты» Морено-Торробы: единая ритмическая линия распадается на отдельные ритмические ячейки, между которыми – едва заметные паузы; композиция разрывается на куски, мало связанные между собой.
Чем оправдано применение такого технического приема? Или «аритмия» – природное качество артиста?
Первую часть Сонатины Федерико Морено-Торробы Сеговия играет легко и непринужденно, словно порхает воробышек. Как обычно, он ставит перед собой две цели: очаровать публику красивым звуком и поразить ее виртуозными возможностями гитары.
Сладкая, ласкающая слух обывателя мелодия – вот что выставляет на первое место Сеговия в «Испанской серенаде» Малаца. Здесь мы имеем дело с типичным образчиком «сахарного» стиля испанского артиста!
«Этюд без света» Жозе Рубио в исполнении Сеговии – это своего рода мирная беседа двух приятелей. Редкий пример речитативной, а не мелодической гитары!
Несмотря на то, что собственные сочинения Андреса Сеговии в сущности, дилетантские, беспомощные, в них все-таки проскальзывают искренние нотки, в которых слышится неподдельное лирическое чувство и просветленное созерцание.
У Сеговии есть пьеса «Estudio sin luz» («Этюд без света»), где в умеренном движении выражена печаль, безысходность. Вспоминается стихотворение «Дорога» Гарсиа Лорки: «Едут сто конных в черном, / головы опустив, / по небесам, просторным / в тени олив...»
Близок по настроению к этой пьесе Этюд в аккордовой фактуре, который звучит умеренно, решительно, экспрессивно. Ему вполне соответствует концовка процитированного стихотворения Лорки: «...Семь смертоносных криков / всем им пронзили грудь. / По небесам упавшим / лежит их путь».
Цикл «Пять анекдотов» Сеговии имеет приблизительно такое эмоциональное содержание:
№1 – предисловие;
№2 – история незадачливого человека;
№3 – трагический случай с одной дамой;
№4 – повесть о славных былых временах;
№5 – смешное происшествие.
Там, где сходятся вместе два-три обывателя, всегда есть место побасенкам и ухмылкам. Гарсиа Лорка, редко опускавшийся до обыденности, так оценивает наши невинные пересуды в стихотворении «Коридор»: «Поутру из коридора / выходили два сеньора. / (Небо / молодое. / Светло-золотое). / ... Два сеньора ходят мимо. / Были оба пилигримы. / (Небо / как горнило. / Синие / чернила). / ...Ходят, ходят - и ни слова. / Были оба птицеловы. / (Небо / стало старым. / Сделалось / янтарным). / ... Два сеньора ходят мерно. / Были оба... / Все померкло».
У Сеговии два говорливых сеньора, у Лорки – два молчуна…
Импровизация Андреса Сеговии – это блестящая арабеска, подобная афористически коротким стихотворениям Лорки: «Светись, вода! / Синее, синь! / Как ярок / апельсин! / Синее, синь! / Вода, светись! / Как много в небе / птиц! / Свет / Синева. / Небо. / Вода. / Как еще рожь / молода».
Сеговиевское гитарное изящество так же лаконично, как и строки Лорки: его миниатюра длится не более минуты.
Название пьесы Сеговии «Neblina» можно перевести как «Легкая дымка», «Туман». В пьесе действительно есть лирическое чувство и давящая на него аккордовая фактура.
Символико-философский подтекст этой зарисовки можно охарактеризовать цитатой из стихотворения «Memento» Гарсиа Лорки: «Когда умру, / схороните меня с гитарой / в речном песке. / Когда умру... / В апельсиновой роще старой, / в любом цветке».
Очень выразительна пьеса «Oration» Андреса Сеговии. Название ее можно перевести на русский как «Речь», «Обращение», «Молитва». На фоне сложных гармоний развертывается тихая, беззащитная мелодия, словно это скорбная мольба о снисхождении Творца. Во втором разделе преобладает одноголосие, как знак одиночества. Третья часть – вновь молитва.
Если кто-то из гитаристов пожелает сыграть ее трагедийно, с глубоким философским подтекстом, пусть прочтет «Предсмертную жалобу» Гарсиа Лорки. Вслушайтесь: «В мир я с глазами пришел, о Господь / скорби моей сокровенной; зачем же / мир покидает незрячая плоть. / И у меня / только свеча / да простыня...»
Сеговии нередко удается глубоко проникнуть во внутренний мир человека, он умеет выразить в музыке то, что происходит в его душе. Часто это некое наваждение или погруженность в самого себя, как, например, в Прелюдии для теорбы и двух гитар. Точно такое же застывшее эмоциональное состояние встречается у Гарсиа Лорки: «Слушай сны, тишину – / эту мертвую зыбь тишины, / где идут отголоски ко дну. / Тишину, / где немеют сердца, / где не смеют / поднять лица».
«Remembrenza» Андреса Сеговии – это воспоминание о бесконечно дорогом прошлом. Лирика пьесы согрета тихим душевным теплом. Что видится нам? Лорковская Ампаро: «Ампаро! / В белом платке сидишь ты одна / у решетки окна / (между жасмином и туберозой / рук твоих белизна). / Ты слушаешь дивное пенье / фонтанов у старой беседки / и ломкие, желтые трели / кенаря в клетке. / Вечерами ты видишь - в саду / дрожат кипарисы и птицы. / Пока у тебя из-под рук / вышивка тихо струится. / Ампаро! / В белом платье сидишь ты одна / у решетки окна. / О, как трудно сказать: / я люблю тебя, / Ампаро».
Если гитаристу удастся воплотить хотя бы частицу этого поэтического текста, он поймет, чем наполнена душа каждого испанца и, конечно же, Андреса Сеговии.
Дивертисмент для двух гитар Андреса Сеговии полон импрессионистских красок и утонченных чувств. Этот творческий метод близок манере письма испанского прозаика Асорина (1873–1967). Достаточно прочесть несколько фраз из его очерка «Ветряные мельницы», чтобы понять, как созвучна музыка Сеговии словам Асорина: «...Еще издали, из окошка поезда, я увидел огромный белый город на косогоре, освещенный алым, кровавым светом вечерней зари».
Разве это не поэзия, не акварельная зарисовка, исполненная тонкой лирики?
Среди произведений Андреса Сеговии особняком стоит Вальс, в некотором смысле определяющий характер его музыки в целом. Во-первых, пьеса сочинена в типичной для него манере с применением богатой гитарной фактуры. Во-вторых, его лирика – это темно-белесая, замкнутая сама в себе, отмеченная какой-то тусклой, невзрачной красотой. Это прощальная, уходящая красота, поэтому она по-асорински хрупка и нежна.
То, что относится к Вальсу, применимо к исполнительскому искусству Сеговии. Да, он романтик, ощущает вкус ярких образов, свойственных поэзии Гарсиа Лорки. Иногда он сдержан и близок к повествовательному тону стихов Антонио Мачадо. Однако есть у Сеговии еще одно свойство: субъективизм, герметичность, некое духовное оцепенение перед угрозами XX века. "
Сообщение отредактировал maikl5301: 27 Июль 2017 - 10:08
