[Старина]

Написал рассказ о том, как платоническая любовь помогла преодолеть распространённую у музыкантов болезнь - лабильную нестабильность скрипачу.
https://proza.ru/2020/10/23/1234

Постараюсь выставить фото объекта.

[Старина]

Друзья! Всем большое спасибо за прочтение рассказа. Особенно тем троим, что оценили его положительно.

[Старина]

Друзья! Ещё раз благодарю всех прочитавших рассказ. У меня есть ещё о музыкантах рассказы. Если кому-то захочется почитать, то на сайте ПРОЗА. РУ есть рассказ "Приметам надо верить" и повесть "Струны моей души". Отдохните от гитары. Приятного чтения. С приветом Таратухин Николай.

Сообщение отредактировал Старина: 10 Ноябрь 2020 - 08:34

[Старина]

Друзья! Вижу, что никто не взялся читать, указанные рассказы из-за сложности поиска. Облегчу поиск.
https://proza.ru/2017/02/03/2271

[Maxim]

Честно сказать Ваша автобиографическая книга мне больше зашла.

[blacksee50]

Старина (11 Ноябрь 2020 - 18:38) писал:

Друзья! Вижу, что никто не взялся читать, указанные рассказы из-за сложности поиска. Облегчу поиск.
https://proza.ru/2017/02/03/2271

Прекрасно!

[Alex_Shishkin]

Вчера показывали, досмотрел до конца. Вот настоящая не выдуманная музыкальная история. Стоит посмотреть.

[Старина]

Maxim, так и должно быть. Автобиография - ближе к жизни. Но хорошие сказки тоже полезны. Предлагаю ещё одну. https://proza.ru/2019/08/26/1749 Она ближе к гитаре, хотя многое покажется в ней фантастикой.

[blacksee50]

Старина (12 Ноябрь 2020 - 07:16) писал:

Maxim, так и должно быть. Автобиография - ближе к жизни. Но хорошие сказки тоже полезны. Предлагаю ещё одну. https://proza.ru/2019/08/26/1749 Она ближе к гитаре, хотя многое покажется в ней фантастикой.

Проникновенно!

[Старина]

blacksee50, спасибо!

[Старина]

Maxim (11 Ноябрь 2020 - 19:31) писал:

Честно сказать Ваша автобиографическая книга мне больше зашла.

Maxim, понятное дело, там ближе к гитаре. Конечно, читать мои мемуары не у каждого найдётся время. Предлагаю коротенькую выдержку, об одной поездке в Москву, где встретился с известными педагогами гитары. Интересно будет узнать, как зародился класс гитары в Краснодарском музучилище, выпускником которого является А. Парфинович.

"На работе я получил отпускные деньги и решил съездить в Москву: нужно было узнать о возможности заочного обучения в каком либо училище. Ларичев посоветовал обратиться к Славскому – педагогу училища им. Октябрьской Революции. Что я и сделал. Когда пришел к нему в первый раз, то застал его около гаража, где он, весь в мазуте, чинил свой «Москвич», кажется четыреста третьей модели. Он был без протезов (ноги до колен у него были ампутированы), и меня поразила его инвалидность. На фотографиях я видел крепкого красивого мужчину, а сейчас… Поздоровались. Узнав, что я из Краснодара, он искренне обрадовался.
– Ты мой земляк, я тоже из Краснодарского края. Жил в Ейске. Какие у тебя дела в Москве?
Рассказал ему вкратце о своем намерении.
– Ну, хорошо. Подожди, я сейчас закрою гараж и пойдем ко мне.

Я предусмотрительно прихватил с собой пару десятков нашей кубанской таранки, пару бутылок пива и прочей закуски. В одной руке самодельный кейс с гитарой, в другой сумка с гостинцами, – так вошел в квартиру, в которой жил Славский. В пристегнутых протезах он уже не казался мне таким маленьким. Нас встретила его жена, совсем молодая женщина. Поздоровались, и она ушла в комнату. А мы с ним прошли в маленькую кухню. Сейчас не помню, но у него, кажется была обыкновенная «хрущевка». Сели. Я предложил ему послушать меня. «Фандангильо» Турины я играл тогда очень уверенно и перед ним не опозорился. А вот в «Испанской серенаде» Малатса дал небольшой сбой. Рука у меня правая устала таскать по Москве мой 10 килограммовый кейс. Но Владимир Владимирович даже не подал виду.
– Ну, знаешь, довольно неплохо. Где-то на уровне третьего курса училища. Для любителя – совсем даже прилично. У нас в училище нет заочного отделения. Приезжай, поступишь на очное.
– А где есть заочное?
– Кажется, в Гнесинке у Менро.

Посидели мы в тот раз хорошо. Он мне признался, что играть сейчас почти разучился.
– Я больше автомобилист, чем гитарист, – сказал он мне, – сегодня ко мне должен прийти мой ученик Петр Панин. Вот его послушай…
Действительно, через некоторое время зашел молодой парень, как мне показалось, мой ровесник. Познакомились. Он взял мою гитару. Долго подстраивал, а затем заиграл. Я сидел потрясенный, он играл что то мне незнакомое, оказалось, свои сочинения, играл блестяще. Прослушав его около часа, я сказал:
– Ребята, я сбегаю за бутылкой. Мне в Москве делать нечего.
Они посмеялись моей шутке, но от предложения не отказались.
Посиделки наши продлились долго, но я успел до закрытия метро к себе в гостиницу.

На следующий день собрался в Гнесинку. Я знал только адрес этого учебного заведения. Первый попавшийся прохожий подсказал, что надо пройти какие-то ворота (сейчас не помню названия) и сразу налево, в какой-то переулок. Поскольку я наивно предполагал, что это должны быть и в самом деле ворота, то после получаса ходьбы, понял, что заблудился. Ворот никаких не было. Но, к счастью, следующий прохожий оказался студентом этого училища и привел меня туда. На вахте узнал, в каком классе преподает Л. А. Менро, и робко постучал в дверь класса. Там было полно учеников, и у окна восседал довольно крупный рыжеватый мужчина. Понял, что это как раз и есть Лев Александрович. Когда рассказал о цели своего прибытия, он предложил мне поиграть своим ученикам, кажется, это был первый курс. Я исполнил свою программу. Меня никто не перебивал, но были аплодисменты, и я заметил, что аплодировал и сам Лев Александрович.
– Вам, молодой человек, надо учиться, – сказал он мне, – я преподаю семиструнную гитару, но есть у меня и ученики шестиструнники. Подавайте документы и приезжайте через месяц.

Я еще не знал. что имеется существенное обстоятельство, не позволяющее мне поступить в какое нибудь училище. О нем мне поведала Наталья Александровна Иванова-Крамская. Когда я пришел в училище при консерватории им. П.И Чайковского, она занималась в классе с каким-то студентом. Познакомились. После чего она попросила меня подождать, усадив на стул позади себя. Студент был очень эмоционален. Сейчас бы можно о нем сказать, что он закидывал голову и встряхивал шевелюрой не хуже Дмитрия Илларионова – выдающегося современного российского гитариста, который тогда еще даже не родился.

Наталья просила студента быть поспокойней. Закончив занятия с учеником, она с интересом разглядывала мою гитару, взяла несколько аккордов и попросила меня поиграть. Я тогда только что разучил первую прелюдию Вилла Лобоса, которая у меня получалась неплохо. Затем сыграл мазурку Ф. Тарреги.
– Николай, Вы владеете инструментом хорошо. У кого учились?
– У Евгения Ларичева.
– Он был у папы лучшим учеником. Хорошо, что Вы попали к нему. Но знаете, Вы сильно подражаете Андресу Сеговии. Побольше надо самостоятельности.
Узнав, что я хочу поступать в училище, она спросила:
– А какая у Вас подготовка?
– Никакой.
Услышав это, она меня очень расстроила:
– Без знания сольфеджио, без умения написать по нему на вступительных экзаменах диктант, у Вас нет никаких шансов на поступление.

Огорченный вернулся домой. В конце августа состоялась защита диплома в институте. Я защищался ровно семь минут. На красный диплом не вышел из за злосчастного «удовлетворительно» по политэкономии.
Узнав, что в нашем музучилище открываются десятимесячные подготовительные курсы для поступления в училище, оформил документы и с сентября начал ходить заниматься. Занятия были три раза в неделю. Предметы как раз те, какие мне были нужны: основы музыкальной грамоты и, конечно же, сольфеджио. Последнее просто полюбил. Купил себе хроматический камертон, который позволял не только извлекать все ноты хроматического звукоряда, но и тонические трезвучия всех тональностей. Упражнялся с утра до вечера.

В нашем музучилище было очень многочисленное отделение народных инструментов, но гитару там не преподавали. Один из преподавателей, Владимир Васильевич Карлашов, вел класс домры, но гитару любил и часто просил меня поиграть ему, когда я приходил к нему в гости. А однажды предложил мне дать концерт в училище с целью заинтересовать руководство в открытии класса гитары. Такой концерт я провел с параллельной лекцией о происхождении гитары и о гитаристах мира.

В следующем учебном году в училище на отделении народных инструментов открылся класс гитары, где оказалось всего два ученика – я и мой большой друг Александр Ш. Сольфеджио оказалось очень интересным предметом. Я так его боялся, когда впервые увидел учебники, но, когда начал заниматься, просто полюбил этот предмет. Причем, даже на работе умудрялся часок другой позаниматься. Укладывал учебник в верхний отдел стола и, разложив на столе для видимости техдокументацию и чертежи, беззвучно распевал номера из учебника, предварительно взяв нужную тональность по своему камертону.

Но с уроками по общему фортепиано у меня были большие проблемы. Нас с Александром определили в класс очень пожилой преподавательницы, которая вела уроки на дому. Мы приходили к ней и занимались с нею каждый индивидуально. Александр окончил детскую музыкальную школу и имел довольно приличную подготовку и по сольфеджио, и по фортепиано, но об этом умолчал. Он соврал учительнице, сказав, что играть не умеет. А мне врать не было нужды – я действительно никогда на фортепиано не играл. Наша бабулька первым делом приказала состричь ногти. Ее очень раздражал стук ногтей по клавишам. Для гитариста, играющего ногтями на нейлоновых струнах это невыполнимо.
– Сострижем только на левой, – дружно запротестовали мы, хотя на левой у нас они были и без того острижены очень коротко. Ногти - то у нас были большими только на правой.

Это была первая и последняя победа, во всяком случае моя, над преподавательницей. Александр выбился в ее любимцы, и она ставила его мне в пример.
– Николай, ну посмотрите: Саша моментально усвоил все мои задания. Уже играет этюды Черни, а Вы никак не можете осилить Менуэт Баха ре – минор.
В конце концов, осилил этот Менуэт и этюды Черни, но далось мне это с превеликим усилием. В заводском Доме культуры я преподавал начальный курс игры на гитаре (за очень мизерную зарплату) и имел доступ к классам, в которых имелись фортепиано. В свободное от учеников время я часами упражнялся в игре на этом, как мне казалось, непреодолимом чудовище – фортепиано.

Все экзамены в музыкальном училище сдал на отлично, кроме фортепиано. Бабушка с большим натягом поставила мне удовлетворительно. Первый курс мы с Александром прошли довольно успешно. Все учащиеся народного отделения обязаны были играть в училищном оркестре народных инструментов. Я играл на трехструнной домре (альт с квартовым строем), а Александр – на балалаечном контрабасе. Мы считались учащимися заочного отделения, но по сути оно было вечернее. Дирижер училищного оркестра как-то сказал мне:
– Николай, а Вы вполне смогли бы играть в любом профессиональном оркестре. Откуда у Вас такая подготовка?
Ну, да! Так я ему и сказал…

Это была тайна. Тогда я сказал, что играл в эстрадном квартете. Это было правдой. Но настоящую правду не знал никто. Дело в том, что мы с Карлашовым заключили тайный договор: он учит меня играть на домре, а я его – на гитаре. Не скрою, повозиться нам друг с другом пришлось серьезно. В свободное от уроков время мы закрывались в его классе и музицировали, а иногда я приходил к нему домой (он жил рядом со мною), и там нам уже никто не мешал. Он прекрасно играл на домре «Цыганские напевы» Сарасате, а я ему вторил на альте. Мы много играли вместе с ним из сочинений Будашкина, других композиторов. На гитарах мы тоже часто играли дуэтом. Общение с педагогом мне оказало неоценимую услугу: я стал понимать музыку глубже, а разные хитросплетения ритмов уже не приводили меня в ужас, как это было вначале. После года занятий Владимир Васильевич имел классическую постановку рук и довольно прилично играл на гитаре сочинения Ф. Тарреги, Ф. Сора, М. Каркасси и М. Джулиани, а пьесы Иванова Крамского у него получались даже гораздо лучше, чем у меня. Еще бы! Человек имел высшее музыкальное образование!

А я стал еще и домристом-альтистом. Дирижер училищного оркестра, а это был декан отделения народных инструментов, часто приглашал меня поиграть в оркестре – даже и тогда, когда нас с Александром выперли из числа студентов. Оказывается, мы не имели по тем временам права учиться в среднем учебном заведении, уже имея высшее непрофильное образование (Александр имел диплом инженера-энергетика, а я – инженера-экономиста). Но класс гитары не прекратил свое существование. На следующий год в нем учились уже трое студентов. По большому счету, это были мои гитарные «внуки», потому, что их гитарного «отца» – преподавателя класса гитары Владимира Васильевича Карлашова, обучал я.

[blacksee50]

Старина (16 Ноябрь 2020 - 14:30) писал:

Maxim (11 Ноябрь 2020 - 19:31) писал:

Честно сказать Ваша автобиографическая книга мне больше зашла.

Maxim, понятное дело, там ближе к гитаре. Конечно, читать мои мемуары не у каждого найдётся время. Предлагаю коротенькую выдержку, об одной поездке в Москву, где встретился с известными педагогами гитары. Интересно будет узнать, как зародился класс гитары в Краснодарском музучилище, выпускником которого является А. Парфинович.

"На работе я получил отпускные деньги и решил съездить в Москву: нужно было узнать о возможности заочного обучения в каком либо училище. Ларичев посоветовал обратиться к Славскому – педагогу училища им. Октябрьской Революции. Что я и сделал. Когда пришел к нему в первый раз, то застал его около гаража, где он, весь в мазуте, чинил свой «Москвич», кажется четыреста третьей модели. Он был без протезов (ноги до колен у него были ампутированы), и меня поразила его инвалидность. На фотографиях я видел крепкого красивого мужчину, а сейчас… Поздоровались. Узнав, что я из Краснодара, он искренне обрадовался.
– Ты мой земляк, я тоже из Краснодарского края. Жил в Ейске. Какие у тебя дела в Москве?
Рассказал ему вкратце о своем намерении.
– Ну, хорошо. Подожди, я сейчас закрою гараж и пойдем ко мне.

Я предусмотрительно прихватил с собой пару десятков нашей кубанской таранки, пару бутылок пива и прочей закуски. В одной руке самодельный кейс с гитарой, в другой сумка с гостинцами, – так вошел в квартиру, в которой жил Славский. В пристегнутых протезах он уже не казался мне таким маленьким. Нас встретила его жена, совсем молодая женщина. Поздоровались, и она ушла в комнату. А мы с ним прошли в маленькую кухню. Сейчас не помню, но у него, кажется была обыкновенная «хрущевка». Сели. Я предложил ему послушать меня. «Фандангильо» Турины я играл тогда очень уверенно и перед ним не опозорился. А вот в «Испанской серенаде» Малатса дал небольшой сбой. Рука у меня правая устала таскать по Москве мой 10 килограммовый кейс. Но Владимир Владимирович даже не подал виду.
– Ну, знаешь, довольно неплохо. Где-то на уровне третьего курса училища. Для любителя – совсем даже прилично. У нас в училище нет заочного отделения. Приезжай, поступишь на очное.
– А где есть заочное?
– Кажется, в Гнесинке у Менро.

Посидели мы в тот раз хорошо. Он мне признался, что играть сейчас почти разучился.
– Я больше автомобилист, чем гитарист, – сказал он мне, – сегодня ко мне должен прийти мой ученик Петр Панин. Вот его послушай…
Действительно, через некоторое время зашел молодой парень, как мне показалось, мой ровесник. Познакомились. Он взял мою гитару. Долго подстраивал, а затем заиграл. Я сидел потрясенный, он играл что то мне незнакомое, оказалось, свои сочинения, играл блестяще. Прослушав его около часа, я сказал:
– Ребята, я сбегаю за бутылкой. Мне в Москве делать нечего.
Они посмеялись моей шутке, но от предложения не отказались.
Посиделки наши продлились долго, но я успел до закрытия метро к себе в гостиницу.

На следующий день собрался в Гнесинку. Я знал только адрес этого учебного заведения. Первый попавшийся прохожий подсказал, что надо пройти какие-то ворота (сейчас не помню названия) и сразу налево, в какой-то переулок. Поскольку я наивно предполагал, что это должны быть и в самом деле ворота, то после получаса ходьбы, понял, что заблудился. Ворот никаких не было. Но, к счастью, следующий прохожий оказался студентом этого училища и привел меня туда. На вахте узнал, в каком классе преподает Л. А. Менро, и робко постучал в дверь класса. Там было полно учеников, и у окна восседал довольно крупный рыжеватый мужчина. Понял, что это как раз и есть Лев Александрович. Когда рассказал о цели своего прибытия, он предложил мне поиграть своим ученикам, кажется, это был первый курс. Я исполнил свою программу. Меня никто не перебивал, но были аплодисменты, и я заметил, что аплодировал и сам Лев Александрович.
– Вам, молодой человек, надо учиться, – сказал он мне, – я преподаю семиструнную гитару, но есть у меня и ученики шестиструнники. Подавайте документы и приезжайте через месяц.

Я еще не знал. что имеется существенное обстоятельство, не позволяющее мне поступить в какое нибудь училище. О нем мне поведала Наталья Александровна Иванова-Крамская. Когда я пришел в училище при консерватории им. П.И Чайковского, она занималась в классе с каким-то студентом. Познакомились. После чего она попросила меня подождать, усадив на стул позади себя. Студент был очень эмоционален. Сейчас бы можно о нем сказать, что он закидывал голову и встряхивал шевелюрой не хуже Дмитрия Илларионова – выдающегося современного российского гитариста, который тогда еще даже не родился.

Наталья просила студента быть поспокойней. Закончив занятия с учеником, она с интересом разглядывала мою гитару, взяла несколько аккордов и попросила меня поиграть. Я тогда только что разучил первую прелюдию Вилла Лобоса, которая у меня получалась неплохо. Затем сыграл мазурку Ф. Тарреги.
– Николай, Вы владеете инструментом хорошо. У кого учились?
– У Евгения Ларичева.
– Он был у папы лучшим учеником. Хорошо, что Вы попали к нему. Но знаете, Вы сильно подражаете Андресу Сеговии. Побольше надо самостоятельности.
Узнав, что я хочу поступать в училище, она спросила:
– А какая у Вас подготовка?
– Никакой.
Услышав это, она меня очень расстроила:
– Без знания сольфеджио, без умения написать по нему на вступительных экзаменах диктант, у Вас нет никаких шансов на поступление.

Огорченный вернулся домой. В конце августа состоялась защита диплома в институте. Я защищался ровно семь минут. На красный диплом не вышел из за злосчастного «удовлетворительно» по политэкономии.
Узнав, что в нашем музучилище открываются десятимесячные подготовительные курсы для поступления в училище, оформил документы и с сентября начал ходить заниматься. Занятия были три раза в неделю. Предметы как раз те, какие мне были нужны: основы музыкальной грамоты и, конечно же, сольфеджио. Последнее просто полюбил. Купил себе хроматический камертон, который позволял не только извлекать все ноты хроматического звукоряда, но и тонические трезвучия всех тональностей. Упражнялся с утра до вечера.

В нашем музучилище было очень многочисленное отделение народных инструментов, но гитару там не преподавали. Один из преподавателей, Владимир Васильевич Карлашов, вел класс домры, но гитару любил и часто просил меня поиграть ему, когда я приходил к нему в гости. А однажды предложил мне дать концерт в училище с целью заинтересовать руководство в открытии класса гитары. Такой концерт я провел с параллельной лекцией о происхождении гитары и о гитаристах мира.

В следующем учебном году в училище на отделении народных инструментов открылся класс гитары, где оказалось всего два ученика – я и мой большой друг Александр Ш. Сольфеджио оказалось очень интересным предметом. Я так его боялся, когда впервые увидел учебники, но, когда начал заниматься, просто полюбил этот предмет. Причем, даже на работе умудрялся часок другой позаниматься. Укладывал учебник в верхний отдел стола и, разложив на столе для видимости техдокументацию и чертежи, беззвучно распевал номера из учебника, предварительно взяв нужную тональность по своему камертону.

Но с уроками по общему фортепиано у меня были большие проблемы. Нас с Александром определили в класс очень пожилой преподавательницы, которая вела уроки на дому. Мы приходили к ней и занимались с нею каждый индивидуально. Александр окончил детскую музыкальную школу и имел довольно приличную подготовку и по сольфеджио, и по фортепиано, но об этом умолчал. Он соврал учительнице, сказав, что играть не умеет. А мне врать не было нужды – я действительно никогда на фортепиано не играл. Наша бабулька первым делом приказала состричь ногти. Ее очень раздражал стук ногтей по клавишам. Для гитариста, играющего ногтями на нейлоновых струнах это невыполнимо.
– Сострижем только на левой, – дружно запротестовали мы, хотя на левой у нас они были и без того острижены очень коротко. Ногти - то у нас были большими только на правой.

Это была первая и последняя победа, во всяком случае моя, над преподавательницей. Александр выбился в ее любимцы, и она ставила его мне в пример.
– Николай, ну посмотрите: Саша моментально усвоил все мои задания. Уже играет этюды Черни, а Вы никак не можете осилить Менуэт Баха ре – минор.
В конце концов, осилил этот Менуэт и этюды Черни, но далось мне это с превеликим усилием. В заводском Доме культуры я преподавал начальный курс игры на гитаре (за очень мизерную зарплату) и имел доступ к классам, в которых имелись фортепиано. В свободное от учеников время я часами упражнялся в игре на этом, как мне казалось, непреодолимом чудовище – фортепиано.

Все экзамены в музыкальном училище сдал на отлично, кроме фортепиано. Бабушка с большим натягом поставила мне удовлетворительно. Первый курс мы с Александром прошли довольно успешно. Все учащиеся народного отделения обязаны были играть в училищном оркестре народных инструментов. Я играл на трехструнной домре (альт с квартовым строем), а Александр – на балалаечном контрабасе. Мы считались учащимися заочного отделения, но по сути оно было вечернее. Дирижер училищного оркестра как-то сказал мне:
– Николай, а Вы вполне смогли бы играть в любом профессиональном оркестре. Откуда у Вас такая подготовка?
Ну, да! Так я ему и сказал…

Это была тайна. Тогда я сказал, что играл в эстрадном квартете. Это было правдой. Но настоящую правду не знал никто. Дело в том, что мы с Карлашовым заключили тайный договор: он учит меня играть на домре, а я его – на гитаре. Не скрою, повозиться нам друг с другом пришлось серьезно. В свободное от уроков время мы закрывались в его классе и музицировали, а иногда я приходил к нему домой (он жил рядом со мною), и там нам уже никто не мешал. Он прекрасно играл на домре «Цыганские напевы» Сарасате, а я ему вторил на альте. Мы много играли вместе с ним из сочинений Будашкина, других композиторов. На гитарах мы тоже часто играли дуэтом. Общение с педагогом мне оказало неоценимую услугу: я стал понимать музыку глубже, а разные хитросплетения ритмов уже не приводили меня в ужас, как это было вначале. После года занятий Владимир Васильевич имел классическую постановку рук и довольно прилично играл на гитаре сочинения Ф. Тарреги, Ф. Сора, М. Каркасси и М. Джулиани, а пьесы Иванова Крамского у него получались даже гораздо лучше, чем у меня. Еще бы! Человек имел высшее музыкальное образование!

А я стал еще и домристом-альтистом. Дирижер училищного оркестра, а это был декан отделения народных инструментов, часто приглашал меня поиграть в оркестре – даже и тогда, когда нас с Александром выперли из числа студентов. Оказывается, мы не имели по тем временам права учиться в среднем учебном заведении, уже имея высшее непрофильное образование (Александр имел диплом инженера-энергетика, а я – инженера-экономиста). Но класс гитары не прекратил свое существование. На следующий год в нем учились уже трое студентов. По большому счету, это были мои гитарные «внуки», потому, что их гитарного «отца» – преподавателя класса гитары Владимира Васильевича Карлашова, обучал я.

А есть тут кто нибудь, кто всю жизнь занимается музыкой без педагогов? Поступить что ли в ДШИ? Думаю, в классе 4-5 по спецухе могу оказаться. Так это курам на смех! Но ничего, "Хороводную" (Как умесяца) осилил, самое трудное-играть вариации С. Орехова, даже восьмушками, "Хризантемы", "Дремлют плакучие ивы". Повозиться придется основательно. И не могу конечно не играть их же на 7-струнной. Надо сказать, что 30 лет назад этот процесс шел быстрее.

Сообщение отредактировал blacksee50: 17 Ноябрь 2020 - 02:47

[Старина]

Дорогой, blacksee50! Спасибо за прочтение. На твой вопрос отвечу. Я практически всю жизнь занимался самостоятельно. Правда, для получения минимума музыкального образования, проучился 2,5 года в музучилище. Научился играть на домре, стал понимать в музыке то, что самостоятельно никогда бы не усвоил. У меня была ученица, которая после 55 лет поступила в ДМШ вместе со своим внуком. Музыкант должен развиваться гармонично, а не утыкаться только в гитару. Ученица освоила ф-но, сольфеджио, теорию музыки (естественно, в пределах преподавания в ДМШ). Прекрасно училась, а внук после школы поступил в музучилище. Дерзайте. У меня есть на эту тему юмореска. https://proza.ru/2017/06/23/1880

Сообщение отредактировал Старина: 18 Ноябрь 2020 - 19:04

[blacksee50]

Старина (18 Ноябрь 2020 - 18:58) писал:

Дорогой, blacksee50! Спасибо за прочтение. На твой вопрос отвечу. Я практически всю жизнь занимался самостоятельно. Правда, для получения минимума музыкального образования, проучился 2,5 года в музучилище. Научился играть на домре, стал понимать в музыке то, что самостоятельно никогда бы не усвоил. У меня была ученица, которая после 55 лет поступила в ДМШ вместе со своим внуком. Музыкант должен развиваться гармонично, а не утыкаться только в гитару. Ученица освоила ф-но, сольфеджио, теорию музыки (естественно, в пределах преподавания в ДМШ). Прекрасно училась, а внук после школы поступил в музучилище. Дерзайте. У меня есть на эту тему юмореска. https://proza.ru/2017/06/23/1880

В 90-е я так и делал. Не ограничивался гитарой. Много занимался и теорией. Сейчас, благо жена терпит, когда я в 3 часа ночи начинаю играть, обычно начинаю в 4 утра, сегодня в 3 встал. Хотя, должен признаться в последнее время фанатизма поубавилось. Сейчас, если я хочу спать, я сплю, если не спится-тогда гитару в руки и вперед, заре на встречу, правда такая ситуация, когда я хочу спать, от силы раза 2 в неделю, но это значит, что я в 5 обязательно встану и 2 часа поиграю. 3 часа в день я в любом случае наберу-это говорят, требуемый минимум для результативности занятий.

[Старина]

Дорогой,blacksee50! Ты меня просто растрогал. Я с первой женой развёлся, скорее всего, на почве фанатизма к гитаре. Когда получил по заказу из Луначарки гитару мастера Шкотова, то готов был спать с гитарой, а не с молодой женой. Думаю, остальной публике будет неинтересно читать нашу переписку. Дам тебе свой емайл. Хочешь - напиши. nikoltrofim@mail.ru С уважением.

[maikl5301]

blacksee50 (20 Ноябрь 2020 - 00:26) писал:

Сейчас, благо жена терпит, когда я в 3 часа ночи начинаю играть, обычно начинаю в 4 утра, сегодня в 3 встал. Хотя, должен признаться в последнее время фанатизма поубавилось.

Неловко даже спрашивать, во сколько же вы тогда ложитесь спать ?